Зная Путина, его слова «все идет по плану» надо читать «все пошло не по плану»; слова «мы не будем использовать срочников» надо понимать как «мы уже используем срочников, заставляя их перед отправкой в бой подписывать контракт силой», а слова «мы не собираемся вводить военное положение и призывать резервистов» переводятся как «мы очень серьезно сейчас над этим думаем».
В общем очередное явление Президента народу в странном антураже (в окружении застывших, как изваяния, амазонок) не добавило оптимизма. Хотя Путин попытался протранслировать во внешний мир сразу несколько противоречивых сигналов, отражающих дисбаланс сумеречного состояния его души, общий вектор остается негативным – мы вас похороним. Это, конечно, плохая мина при еще худшей игре. Тем не менее, чисто теоретически призрачный шанс выскользнуть из мышеловки у него есть.
Зеленскому приходится держать в голове два объективных обстоятельства: способность и готовность России нанести один или несколько ядерных ударов ограниченной мощности практически безнаказанно – тезис о невмешательстве Запада ни при каких обстоятельствах уже озвучен; и отказ НАТО решать вопрос закрытия украинского неба – тезис о том, что НАТО не является стороной конфликта тоже озвучен весьма однозначно. Поэтому, несмотря на превосходящее любые самые смелые ожидания сопротивление украинской армии и добровольцев русской агрессии, продолжение войны будет приводить к колоссальным жертвам для украинского народа. Поэтому, несмотря на все совершенное Россией в Украине, Зеленскому приходится думать и о возможности компромисса.
Но и у Путина ситуация не самая радужная. В запасе у него около месяца. Потом начнет сказываться действие санкций, которые уже невозможно будет полноценно скомпенсировать (пока народ в массе своей не понял, о чем, собственно, идет речь), плюс начнет лопаться инфопузырь о точечных ударах по военным объектах и малых жертвах, плюс само по себе затягивание конфликта рушит базовый концепт «освободительной войны» и переводит спецоперацию в войну против «укров», точное отношение населения к которой просчитать довольно сложно.
Конечно, Путин предпочел бы побыстрее закончить операцию одним техничным броском, но этого уже не вышло, и, по мере накопления усталости в войсках, такой исход даже ему самому должен казаться маловероятным. Похоже, в Кремле планируют очередное «свинство» ради быстрой победы. Для ее достижения надо применять «болевой прием» – либо ковровые бомбометания простым оружием, либо точечные – ядерным. На словах такое решение принять нетрудно. На практике – это приравнять себя к Милошевичу в Сребренице. Вроде осталось четверть шажка до этого, но требуется преодоление определенного психологического барьера – все же Милошевич плохо кончил. Поэтому Путин тоже одним глазом все же косит на Беловежскую пущу.
Успех переговорного процесса прямо пропорционален уровню адекватности Путина и обратно пропорционален уровню страха высших военных и гражданских чиновников. В любом случае они «околоноля», но не равны нулю. Если переговорный процесс хоть чем-то заканчивается, режим может выторговать себе несколько лет. Если переговоры проваливаются, то начинается игра с нулевой суммой – либо переворот раньше, чем третья мировая война в полном объеме, либо третья мировая война в полном объеме раньше, чем переворот. Шансы приблизительно поровну. Плюс все будет происходить достаточно быстро. На все про все я даю тогда около полугода.
