Экономический аналитик и эксперт по нефтегазовому рынку Михаил Крутихин в эфире программе «Вдох-Выдох» на канале «Ходорковский LIVE» рассказал Кириллу Седову о том, осталась ли еще у России нефтяная труба, почему топ-менеджеры «Газпрома» якобы кончают с собой и имеет ли смысл задавать вопросы Путину.
— Более 60 дней идет война в Украине и все шестьдесят с лишним дней Россия и Украина сотрудничают: Россия продолжает продавать газ в Евросоюз через Украину, я вчера прочитал — по 109 миллионов кубометров в сутки. Хочу спросить, как как это возможно? Что заставляет Украину и Россию, несмотря на фактическое состояние войны, продолжать сотрудничать в этой сфере, в сфере транзита газа?
— Да, с учетом военных действий это выглядит несколько странно, поскольку мы все привыкли к тому, что раз война, то нужно все крушить, громить и уничтожать. Но у России есть контракты, у «Газпром экспорта», у торгового рукава «Газпрома», есть контракты с потребителями в Европе. И европейские страны помогают Украине в ее военных усилиях в отражении российской агрессии. То есть контракты надо соблюдать и украинская сторона, которая тоже подписала соглашение с «Газпромом» еще в начале 2020 года о том, что она обеспечит транзит российского газа через свою территорию европейским потребителям, остается верна этому контракту. Мало того, иногда с риском для жизни техники, инженеры газотранспортных сетей Украины ликвидируют последствия взрывов на газопроводах на компрессорных станциях. Были повреждены, насколько я знаю, две компрессорные станции, были устранены все эти неполадки, для того чтобы поток газа по-прежнему шел через украинскую территорию. Но, во-первых, Украина получает от этого деньги, это раз, пусть даже от России. Второе: газотранспортная сеть рассчитана не только на транзит газа в Европу, на запад, но еще и на газовое снабжение украинских потребителей, поэтому ее надо поддерживать в рабочем состоянии. И, в-третьих, для Украины важно показать, что она нормальный деловой партнер, верный своим обязательствам перед потребителями газа в Европе, перед теми странами, которые сейчас ее поддерживают. В принципе эмоционально это некрасивая ситуация, но с точки зрения бизнеса, верности контрактом и так далее это, в общем, я бы сказал, что это нормально. Мы видим даже, что авианалеты российские стараются не затронуть каким-то образом самые главные транзитные маршруты российского газа в Европу.
— А есть вообще такие прецеденты, чтобы два воюющих государства при этом продолжали интенсивную торговлю между собой?
— Исторически я, скорее всего, не знаю таких больших, крупных прецедентов, но я думаю что было. И в Первую мировую войну наблюдались такие вещи и во Вторую даже мировую войну я знаю, что были такие случаи, просто сейчас у меня под рукой нет конкретной информации.
— Мы вчера с коллегами обсуждали, что во время Крымской войны, наверное, было нечто похожее, когда Российская империя продолжала торговать, в общем, со всеми. «Роснефть» предлагает с огромной скидкой сейчас свою нефть, но ее никто не берет. И вот такой простой вопрос: газ продолжают покупать, транзит через Украину идет в Европу, почему такая разница в отношении, почему газ «Газпрома» продолжают брать, а нефть «Роснефти» нет?
— Сначала возникло эмбарго в отношении российской нефти со стороны нескольких стран, Соединенных Штатов Америки, Великобритании, затем подсоединились Канада, даже Австралия, сейчас объявили в Германии, что уже в течение чуть ли не суток или даже двух дней они способны полностью отказаться от российской нефти, то есть идет без объявления общего эмбарго такое игнорирование российской нефти, поскольку очень сильно давление общественности. В некоторых портах Северной Америки и Европы сотрудники порта просто отказываются разгружать российские танкеры с российской нефтью, то есть обслуживать вот эти перевозки. Российскую нефть, во-первых, как правило, продают не сами нефтяные компании, а какие-то трейдеры, которых они нанимают за комиссию. И вот эти трейдеры стали сталкиваться с неприятными последствиями сотрудничества с российскими компаниями. Пытаются продать большие партии вперед за месяц, за два месяца, а покупатели просто на эти аукционы не приходят, несмотря на то, что скидки сейчас превышают 35 долларов и даже 37 долларов за баррель было. При цене нефти где-то в районе 110 долларов за баррель скидка в 35-37 это фактически треть этой цены.
Вот таким образом от русской нефти отказываются и цена-то ее, в общем, не та, которую обещали на рынке некоторые аналитики, не 185, как вот тут один банк пообещал, а где-то 100-110, такая средненькая, надо сказать, цена. И все равно сейчас сложилась такая ситуация, когда торговля газом приносит в российскую казну больше прибыли, чем торговля нефтью, поскольку газ по-прежнему очень дорогой. Но здесь вдруг российские власти решили, что как же это так, газом, вроде, торгуем более или менее нормально, нужно что-то сделать с этим, раз уж мы нацелены на самоубийство в отношении России и российской экономики, давайте-ка мы что-то с газом сделаем. И объявили, что прекращают подачу газа в Болгарию и в Польшу. То есть вот мгновенно наблюдатели, как я сейчас вижу, всей сети окрестили это самоубийством «Газпрома».
— Я правильно понял вашу мысль, что это было ожидаемо, что Польша и Болгария отказываются платить за российский газ, что сейчас «Газпром» останавливает поставки в эти страны и это самоубийство для «Газпрома»?
— Нет, здесь картина немножко сложнее, она очень интересная складывается. Дело все в том, что в принципе нету никаких условий по переходу на оплату газа в рублях, их нет, не существует. Вот президентский указ был издан для того, чтобы сгладить впечатления от некомпетентного и неумного заявления президента, который потребовал оплаты за газ в рублях. После этого ему звонил федеральный канцлер Германии, премьер-министр Италии, ему объяснили, что это, в общем-то, глупость, потому что никаких рублей у его покупателей нету, откуда они вообще возьмутся.
И тогда был издан вот этот указ, который говорит следующее: покупатели российского газа будут по-прежнему платить в валюте, ни о чем не заботясь, но банк, выделенный для этого, «Газпромбанк», будет для них сам открывать какие-то специальные счета, и с этих счетов уже внутри России будут эту валюту переделывать в рубли, и платить рублями «Газпрому» дальше без участия иностранных покупателей газа. Так вот большинство стран вообще смолчали по этому поводу. Высказалась, например, Австрия, она сказала: хорошо, по этой схеме мы будем продолжать работать. А вот Болгария и Польша сказали: нет, нас эта схема не устраивает, у нас есть контрактные условия, где, во-первых, записано, что мы должны платить в определенной валюте, это раз, и второе — должны платить по соответствующему расписанию в какой-то банк, который обозначен в этом контракте.
С этим можно было бы договариваться каким-то образом, но здесь возникли политические обстоятельства. Польша уже сказала, что со следующего года вообще не будет покупать российский газ, и совершенно правильно, потому что у нее есть терминал по приему сжиженного газа, у нее вот-вот вступит в строй газопровод из норвежских промыслов через Данию и через Балтику, у нее есть новый газопровод в сторону Литвы, где тоже есть терминал по приему сжиженного газа, в общем Польша обойдется без российского газа. Но Польша считается одним из лидеров сопротивления России в российской агрессии против Украины. И поэтому здесь возник политический момент: ах, вот поляки такие, давайте-ка мы сейчас им отрубим газ. Хотя поляки заплатили по старой схеме вперед за газ, за тот период, за который должны были платить. Это значит, что теперь они пойдут в суд и будут с «Газпрома» взимать деньги за то, что тот вот сам себя покарал.
А что касается Болгарии, там несколько другая картина. Там к власти пришло правительство, которое настроено не пророссийски, вот так мягко можно сказать. Оно настроено на союз с Евросоюзом, с Соединенными Штатами Америки. Но в Болгарии очень сильно просоветское еще, а сейчас пророссийское лобби, там возник внутренний как бы гражданский конфликт. И для того, чтобы нажать на нынешнее правительство, в России было принято решение: ах так, мы сейчас вам создадим экономические проблемы, которые якобы вот по вине вашего правительства возникли, и у вас там будет внутренний кризис, и, может, к власти придут снова лоббисты «Газпрома». Вот эта другая ситуация, не такая, как в Польше, но тем ни менее «Газпром» сейчас больше вредит себе, чем вот этим двум странам.
— Я бы хотел спросить подробнее про Германию. Я знаю, что газовое сотрудничество как раз Германии и России никогда не подвергалось сомнению и со времен 80-х годов и программы «газ в обмен на трубы», когда Советский союз поставлял газ, а Германия занималась строительством и производством труб, и это исторически сложившееся взаимодействие, как я понимаю, сейчас сыграло с Германией злую шутку, потому что это самая большая экономика ЕС и очень зависимая от российского газа. И вопрос простой и сложный: как вывернуться Германии в этой ситуации, есть ли вообще для нее какие-то выходы?
— Ну тут уже наметились неплохие выходы. Да, действительно, исторически это не только с восьмидесятых годов продолжалось, можно вспомнить 1968 год, когда страны Варшавского Договора вторглись в Чехословакию, и американцы очень сильно возникли, сказали, что надо каким-то образом прекратить наметившиеся сотрудничество с Россией по поводу закупок российского природного газа. Нет, в том же году был подписан первый контракт на поставку российского газа, сначала в Италию, потом в Австрию, потом в Германию, все пошло, как будто никакой агрессии в Чехословакии не было. Дальше было в 1979 году в декабре, влезли в Афганистан и опять американцы были страшно против, а тут газ в обмен на трубы, Европа охотно пошла на все это сотрудничество и его продолжала.
Дальше вплоть до примерно 2004-2005 года «Газпром» в принципе и правда выполнял все свои обязательства и был по большей части коммерческой компанией без особых политических нюансов. А вот затем началось: в контракты «Газпрома» стали включаться условия политического характера, запрет на перепродажу российского газа другим потребителям, началась дискриминация по ценам, те страны, которые дружественно относились к российскому режиму, получали меньшую цену за газ, а те, которые не совсем были дружественными, получали счета на очень высокие цены. Вот постепенно Европейская Комиссия стала противодействовать этому, возникли всякие документы типа Третьего энергетического пакета против монопольной роли «Газпрома» в первую очередь, и «Газпром» так немножко остепенился. С приходом нового российского президента в 2000 году и постепенного укрепления его во власти «Газпром» стал превращаться в политический инструмент шантажа Европы: вот отключим вам газ. Началось в 2005 году через Беларусь, потом 2006-й, 2009-й, 2012-й, 2014-й, 2015 год вот через Украину, то есть все должны были в Европе понять, что «Газпром» это политический инструмент, инструмент шантажа и что нужно придумать что-то другое, иначе дело зайдет туда, вот куда оно сейчас зашло. То есть не надо поощрять «Газпром», иначе все это дойдёт в, общем-то, аж до войны — то, что сейчас мы вот видим. И в Германии действительно сложилась такая обстановка, где германские лоббисты, причем, не только партия, в которой состояли Шредер или Меркель, а это все партии в свое время, проголосовали за то, чтобы выводить из эксплуатации атомные электростанции, затем не начинать строительство терминалов по приему сжиженного газа, то есть голосовали в пользу «Газпрома».
А сейчас нужно принимать какие-то срочные меры. Вот уже эти меры принимаются. Во-первых, принято решение выделить три миллиарда евро на то, чтобы создать мощности по приему сжиженного природного газа, и делается это довольно срочно. Затем было принято решение закупать этот сжиженный природный газ так, чтобы перебивать цены в Азии, а это высокие цены, значит надо каким-то образом материально даже идти на жертвы, чтобы отказываться от российского газа. Затем нужно на какое-то время, вероятно, постараться меньше производить стали, химических удобрений и химикатов, то есть сократить потребление газа в жизни важных для экономики Германии отраслях промышленности. Ну и, естественно, энергосбережение, энергоэффективность — рецепты всем давно известны — и развитие возобновляемых источников энергии. В Германии все это фактически начато и делается и неслучайно еще Меркель, перед тем, как уйти из своего кабинета, сказала, что через семь-восемь лет нам, может, вообще «Газпром» не понадобится. А сейчас говорят, что не через семь-восемь, а в течение двух лет Германия способна избавиться от российского газа вообще.
— Два года — это реалистичный срок, вы считаете?
— Да, я думаю, что при тех усилиях, которые я перечислил, это реалистичный срок. Без этих усилий это может быть три года, может быть четыре года. А два года, да, могут. Ну немножко помучаются, но сделают.
— Возвращаясь к теме войны, все же это делается ради того, чтобы остановить войну в Украине. Как мы знаем, доходы от нефти и газа по разным оценкам составляют от 25 до, по-моему, 60 процентов российского бюджета. Действительно ли может политика отказа от российских нефти и газа остановить войну?
— Тут два вопроса получается. Прежде всего вот эта политика отказа от российских нефти и газа началась же давно, она началась еще в 2012-2014 годах, когда Европейская Комиссия стала нанимать экспертов, чтобы определить, что надо делать с европейской энергетической безопасностью, потому что слишком высока зависимость от монопольных поставщиков, того же «Газпрома», например. И было принято решение, целый список был различных мер и постепенно эти меры стали приниматься: развитие импорта сжиженного природного газа, строительство трубопроводов через границы стран-членов ЕС, интерконнекторов, так называемых, чтобы перебрасывать газ из одной страны в другую, было предложение принять экстренную программу по реагированию на отключение газа с российской стороны, то есть все это уже начиналась без всякой войны.
Но сейчас возник такой вопрос, а что действительно вот эти экстренные меры, которые сами по себе просто ускорение того, что было намечено давно, вот эти экстренные меры — они помогут остановить войну или нет? По моему глубочайшему убеждению решения о военных действиях принимаются не в соответствии с какой-то логикой. Логично же предположить, что раз война наносит такой колоссальный вред не только Украине, Беларуси и даже Европе, но и Россия идет по самоубийственному пути с точки зрения экономики, и по логике надо все прекращать. Но решения-то принимаются безумные. Само решение начать войну было безумно. Ну как вы можете спрогнозировать действия сумасшедшего, которые логике не подчиняются?
— Возвращаясь к теме газа и нефти нельзя не обсудить новость последней недели, странные события вокруг «Газпромбанка» и его топ-менеджмента. Неделю назад мы узнали что вице-президент «Газпромбанка» Игорь Волобуев уехал из России и сейчас вступил в отряды территориальной обороны Украины, также мы узнали о гибели топ-менеджера «Газпромбанка» Владислава Аваева, который был найден мертвым. И вот вчера вечером Игорь Волобуев сказал, что он сомневается в официальной версии, что это было самоубийство, и он считает, что его коллегу Аваева убили. Я с вами хотел обсудить, что происходит в «Газпромбанке» и вообще, что это за банк такой и почему он важен вот сейчас в текущей ситуации?
— Прежде всего, «Газпромбанк» это точка, в которой сошлись все интересы и покупателей, и продавцов газа, и так далее. По президентскому указу, который касается маскировки оплаты в рублях, оплата должна проходить через «Газпромбанк». Когда президент говорит, что иностранные покупатели газа должны будут открыть какие-то счета, то на самом деле это «Газпромбанк» должен открывать такие счета в формате К, так называемом, для вот этих покупателей российского газа. А основные банки, через которые раньше шла оплата российского газа, находятся под санкциями и платить им не нужно, если покупатель не хочет попасть под американские и европейские карательные меры. И вот если с «Газпромбанком» что-то случается, то это нарушает всю ту цепочку, который определил президентский указ. Это критически важный элемент всей системы получения денег за российский газ. В этом банке будет проводиться конвертация этой валюты в рубли, причем стопроцентная конвертации, хотя в России есть правило: восемьдесят процентов надо сразу конвертировать в рубли. А тут вот будут сто процентов для «Газпрома» конвертировать. И через банк проходит весь поток наличности с самого такого мощного экспортного товара России, поэтому это очень важно.
И когда мы видим, что там неладно с топ-менеджерами, которые либо прозревают и переходят на сторону жертв агрессии, либо вдруг неожиданно начинается какая-то волна самоубийств, и волна самоубийств не только в «Газпромбанке», а рядом в конторах, связанных с самим «Газпромом» — ну, как говорила у Агаты Кристи Мисс Марпл, я всегда готова поверить в одно совпадение, но в два совпадения я уже верить не готова. А тут мы видим, что и видимость этих самоубийств — ну почерк-то чей, почерк российских спецслужб. Мы все это видели в случае с Березовским, и в случае с отравлениями противников Путина за границей и много где, то есть уши-то торчат. Доказать, конечно, сейчас ничего невозможно, пока не заговорят непосредственные исполнители, но есть подозрение в том, что избавляются от людей, которые могут проговориться или в которых может проснуться совесть и они начнут переходить на сторону не «газпромовскую» и не кремлевскую. Вот очень много сомнений вызывает вся эта цепочка событий.
— То есть я правильно понимаю, что раз какая-то часть менеджмента «Газпромбанка» и других компаний, связанных с нефтегазовой отраслью, на фоне этих событий видит угрозу своей жизни и жизни своих семей, и действительно можно ожидать новых попыток бегства из России?
— Никакого сомнения не вызывает. Мы видим много людей, бегство, не бегство, но просто увольняются из тех организаций, которые занимаются либо обслуживанием режима в чувствительных направлениях, либо пропагандистским обслуживанием режима, мы видим, сколько людей уже покидает свои позиции, хорошо оплачиваемую работу или переезжают за границу, либо просто уходят, что называется, в свою собственную башни из слоновой кости и больше никуда не высовываются. Но говоря о таких организациях, как «Газпромбанк», сам «Газпром» и другие места, где есть информация, связанная с движением крупных сумм в карман или из кармана тех, кто принимает в России политические решения, вот там они подвергаются непосредственной опасности, они могут стать как бы жертвами самоубийства, вот так вот будем формулировать.
— И, соответственно, можно ожидать новых новостей о перебежчиках, так скажем? Просто наверняка у вас много знакомых, и вы знаете, что многие от рядовых до топ-менеджмента уже едут, либо собираются.
— В «Газпроме» это сложнее, потому что это организация с системой секретности и взаимозависимости гораздо серьезнее, чем был аппарат ЦК КПСС в свое время, в советское, тут даже больше секретности, больше наблюдений друг за другом, это такая банка с тараканами, поэтому бежать оттуда довольно сложно. Вот мы видим, что не всегда это кончается удачно для семей сотрудников и газпромовских структур.
— Вопрос про Владимира Путина. Во время этого всего заочного диалога с западными странами он заявлял, что не видит серьезных проблем для России, если Европа массово откажется от российской нефти и российского газа, и заявлял, что якобы у страны есть план, куда деть российские ресурсы на внутреннем рынке. Вот так ли это? Есть ли куда девать российскую экспортную нефть и газ, есть ли для этого в россии нужная инфраструктура?
— В России, может быть, частично инфраструктура какая-то найдется, но посмотрите на упадок российской экономики, на закрытие многочисленных предприятий, на жуткую волну безработицы, которая будет только усиливаться, на уход иностранных компаний, на фактически ликвидацию авиационной отрасли, автомобильной отрасли, да и многих других отраслей, которые просто уже сейчас вот в связи с войной стали ненужными — куда вы будете девать все это?
Ну вот Путин сказал, что будет газификация. Ну какая газификация, где-нибудь тянуть газовую трубу в деревню за сто километров, а в деревне три старушки живут? Ну не будет там, конечно, никакой газификации, никто туда не потянет газовую трубу. Ну, во-первых, как относиться к словам человека, который больше двадцати лет подряд только врет? Вот как открывает рот, так и врет. Затем, ну хорошо, из нефти можно делать, скажем, дизтопливо и закачивать в танки, но танков-то все меньше, я смотрю, становится, они все там утилизируются на украинской территории.
Что касается газа, ой, мы будем, сказал Путин, отправлять его теперь в южном и восточном направлении — это куда же это? И про нефть то же самое он сказал. Нефть куда вы будете отправлять? Конкурировать в Индии с Саудовской Аравией, со странами Персидского залива российской нефтью? Ну да, будете предлагать скидки в 37 долларов за баррель, может, все-таки, возьмут. Ну какая тут коммерческая выгода, когда через Суэцкий канал, через черт знает какое расстояние, да еще и довольно капризному покупателю везти? Нету тут никакой выгоды на юге. На восток гнать? А все транспортные мощности уже заняты. Вот в Китай по максимуму в прошлом году продали 83 миллиона тонн нефти и больше этого ни трубы, ни железнодорожные цистерны, ни порты не могут в сторону Китая больше этого отгрузить, все. А Европа, которая главный рынок энергоносителей из России, вот ее Китай никак не заменит.
Хорошо, газ. Путин давно мечтал взять, поставить кран где-нибудь на Ямале и переключать экспортные потоки газа — с Европу на Азию, и с Азии на Европу. В Европу идет целая куча газопроводов, а в Азии у нас сейчас всего один «Сила Сибири», который в прошлом году только 10 миллиардов кубометров прокачал. Постепенно он, может, на 38 все-таки и выйдет, а в сторону Европы-то, в дальнее зарубежье идет 145-148. Ну как может восточное направление с одной трубой заменить вот всю эту систему в Европе? Тоже это совершенно некомпетентные высказывания российского президента, нету там никакой замены.
— Продолжая разговор о Путине, вы как-то заявили, что у вас нет к нему вопросов и вопросы Владимиру Путину должен задавать следователь. Вот мы не следователи, но, может быть, вы сейчас сможете сформулировать вот единственный вопрос Путину в связи со всей этой ситуацией? И вопрос и ответ, который бы вас удовлетворил?
— Вопросов у меня действительно нет и ответа нет. Вы понимаете, вот приезжают к нему люди, задают ему вопросы, вот только что был из ООН главный человек, приехал к Путину и он что-то ему пытался говорить про войну, а Путин ему повторял то, во что он верит, не слушая! Вот если бы я даже задавал какой-то вопрос, он же слушать не стал бы. Он не слушает, нет никакой обратной связи. Смысла нет задавать вопросы, потому что он уверен в каких-то своих иногда абсолютно бредовых идеях, исторические ему там Мединский безумные совершенно навнушал, экономические — я не исключаю, что Глазьев, или еще кто-то.
Но вот тот бред собачий, который он несет — он же не слушает аргументов, вот главная проблема.
Как с ним разговаривать, вопросы задавать, ждать каких-то ответов? Ему задавали вопрос на «Прямой линии»: как вы относитесь к высоким ценам на бензин на АЗС? Каждый год он говорил: да, что-то с этим надо делать. А дальше: я призвал правительство и так далее. Или потом пишется: Путин призвал власти сделать то-то. Я сразу вспоминаю Владимирскую область, 1963 год, газетный киоск, очередь стоит за свежей утренней газетой, а там областная газета называлась «Призыв». И вот все подходят и говорят: «Призыв», «Призыв», «Призыв» вместо «Призыв». Я шокирован, я московский мальчик, который привык грамотно говорить. Ну вот сейчас, когда каждое выступление Путина сопровождается тем, что он к чему-то кого-то призывает, мне все время хочется не туда ударение поставить, потому что настолько неграмотно и некомпетентно делается. Ну ты президент, ну что-то такое сделай вместо того, чтобы вот призывы распространять. Нету этого. Треп один сплошной.
— Вы вчера у себя в телеграм-канале, кстати я всем рекомендую подписыватся на телеграм-канал Михаила Крутихина, опубликовали ссылку на клип группы «Ногу свело», клип и трек называются «Поколение Z». И вот там Максим Покровский перечисляет, что потеряли русские и Россия из-за войны. И он перечисляет большую страну, демократию и нефтяную трубу — там слово не «потеряли», там более сильное слово — и вы написали, что под каждым словом готовы подписаться. Вот правильно я понимаю, что нефтяную трубу Россия действительно потеряла, как поет Максим Покровский?
— Да, потеряла. Потому что, ну вот то, что построено, оно еще как-то оперирует. Но посмотрите, гигантские деньги вложили в строительство трубы на Тихий океан, ВСТО, «Восточная Сибирь — Тихий океан». Затраты эти — это такие утонувшие затраты, они списаны, больше окупаться все это не будет, но посмотрите, нефть туда как идет? Вот в сторону Китая идет нефть «Роснефти», они в свое время подписали два контракта, связанных с получением больших денег из Китая. Первый раз им китайцы дали 6 миллиардов долларов, потому что никто в здравом уме не мог бы «Роснефти» дать деньги на покупку краденого, то есть на покупку активов ЮКОСа тогда. Китайцы согласились, они получили контракт на сорок восемь с половиной миллионов тонн нефти на 10 лет на очень, очень выгодных для себя условиях, и нефть эта шла, за нее уже заплачено и она шла. Они дали деньги «Роснефти», когда она была на грани банкротства в 2009 году, и одновременно «Транснефти», чтобы та могла закончить строительство этой самой трубы на Тихий океан, ей тоже дали денег, 25 миллиардов долларов. И сейчас до сих пор вот нефть идет и считайте, что бесплатно, та труба прокачивает нефть, за которую России китайцы уже заплатили.
Что касается Запада, посмотрите, нефтяная труба системы «Дружба», северная ветка которой идет через Беларусь и Польшу в Германию, а южная ветка идет в Словакии, Венгрии и Чехии. У меня есть копия документа, где Путин написал «согласен», от 11 января 2007 года, он согласился с ликвидацией этой нефтяной трубы, она не нужна. Я помню, тогда мы спрашивали в посольствах этих стран, согласны ли они вообще с таким вот решением Путина. Они удивились, говорят, труба нам нужны, мы на ней сидим. Это все было чисто по политическим мотивам, хотели отключать эту трубу и переводить весь экспорт российской нефти через Балтийское море, через Черное море. Не нужна труба, оказывается, нефтяная, ни вот та труба восточная, ни эта. То есть можно было бы наладить нормальное экономическое сотрудничество, если бы все это не было сопряжено с политическими мотивами, когда сейчас на западе это называют вепонизацией (вооружением. — «Полигон медиа») экономики. Вот российский экспорт это не просто коммерческий экспорт, он превращен в политическое оружие, в политический инструмент и это уже аукнулось. То есть я думаю, что самоубийство российской энергетики, российской экономики будет продолжаться.
— Главное, чтобы потом она все воскресла когда-нибудь рано или поздно.
— А вот это уже большое сомнение, потому что если будут отказываться от российской нефти так, как сейчас, очень трудно будет все это возместить. Новых скважин не насверлят, не набурят, так же и по газу может оказаться очень чувствительно на будущее.
— А сколько времени может потребоваться для восстановления вот всей этой индустрии?
— А зачем ее восстанавливать? Еще в 2019 году Министерство энергетики, обращаясь к Думе, сказало: вы знаете, вот к 2035 году мы потеряем 40 процентов нефтедобычи. Почему? Дело все в том, что у нас коммерчески извлекаемой нефти, той, которую при нынешних ценах можно рентабельно извлекать, осталось только 30 процентов. А 70 процентов ее трудноизвлекаемы, там нужно высокими технологиями, большими затратами добывать эту нефть. И ожидали, что где-то в 2023 году наступит пик добычи, а дальше он пойдет на спад. А сейчас я думаю, что 2019 год был годом пика и после этого вот наступает этот спад.
Вот сейчас вынуждены будут компании закрывать нефтяные скважины, как они были вынуждены в мае 2020 года, когда вдруг решили выполнить требование ОПЕК+ — союз все-таки с Саудовской Аравией, с другими странами — и немножко снизить добычу. Надо затыкать скважины тогда. И вот сейчас тоже идет ликвидация скважин наименее эффективных. А если это наименее эффективная скважина, то это что — стоит станок, качалка или в скважину погружен там насос такой длинный, кишка такая, электрический насос, и скважина эта дает, условно говоря, два ведра нефти в сутки. Вы вытащите это оборудование, а для того, чтобы новое оборудование установить в такой скважине, вот эти два ведра в сутки никак не оправдают новое оборудование. Значит вы ее остановите навсегда. И вот таких скважин в России очень-очень много. И вот когда они выйдут из эксплуатации, то новые бурить скважины и что-то такое устанавливать уже никакого смысла нет. И поэтому, когда мы сокращаем добычу, то во многих случаях значительную часть этой добычи уже просто никогда не вернуть.
— То есть это то, что мы никогда не сможем восстановить, к сожалению?
— Может быть, половину из того, что закрыто умышленно, мы сможем как-то вернуть, но дальше опять начнется падение, связанное с ухудшением качества запасов. Запасы легкоизвлекаемой нефти кончаются, они исчерпаемы.
