Государственное изъятие средств у обывателей в России — не исключение, а правило. По случаю войны, в верхах режима обострился спор, как лучше провернуть это сейчас. Пока взяли верх сторонники аккуратных методов.
Наставляя капитанов российской экономики и финансов, Путин с внезапным оптимизмом объявил: «Текущая бюджетная ситуация в целом устойчива и не несет рисков для макроэкономической стабильности… В целом за год превышение расходов над доходами окажется на запланированном уровне – около двух процентов ВВП».
Кто подсказал?
Пикантным здесь было не только то, что эти самонадеянные слова прозвучали всего через неделю после панического повышения Центробанком учетной ставки с 8,5% до 12%, после июльского всплеска инфляции, уверенно продолжавшегося в августе, и после крупных проблем с бюджетным дефицитом в первые семь месяцев 2023-го.
Особую занимательность путинским декламациям придавало еще и то, что правитель целыми абзацами повторял утверждения своего экономического помощника Максима Орешкина, опубликованные несколькими днями раньше ТАССом в качестве субъективного «мнения», которое «может не совпадать с мнением редакции».
Похоже, в манифесте Орешкина изложен план какой-то коалиции технократов, которые уговорили Путина, что пора, как там сказано, «нормализовать ситуацию». Назовем это планом «А». Надолго или нет, но план «А» сейчас оттеснил в уме правителя прочие планы, более рискованные. Судя по повторенным Путиным словам своего помощника о двухпроцентном дефиците бюджета, вождь даже пообещал госфинансистам ограничить военные расходы.
Про то, стоит ли брать всерьез это обещание, скажем позже. Но, чтобы убедить Путина ввести финансы в какие-то берега, его технократы, видимо, пугали вождя призраком дефолта, 25-летие которого отмечалось как раз в эти дни.
Неповторимый обвал
Так называемый дефолт 17 августа 1998-го был официальным отказом российского государства платить по своим рублевым и валютным долгам перед частными лицами и организациями, а также и прекращением поддержки обменного курса рубля.
Это привело к скачку инфляции (на 84% в 1998-м и 37% в 1999-м), падению ВВП (на 5,3% в 1998-м), резкому уменьшению реальных располагаемых доходов населения (на 16% в 1998-м и еще на 12% в 1999-м), росту безработицы (на 1,5% — до 13,3% в 1998-м) и потере физлицами валютных вкладов в лопнувших банках (на $19 млрд).
Российским верхам, как и рядовым гражданам, это запомнилось как нечто неприемлемое. Реже вспоминают, что после дефолта в России начался быстрый хозяйственный рост, который длился почти десять лет.
Причина в том, что российская экономика тогда не отгораживалась от внешнего мира и гораздо меньше регулировалась властями, а РФ не была обложена санкциями, не вела больших войн и не увлекалась гонкой вооружений.
Поэтому бюджетный дефицит был снижен с 6,3% ВВП в 1998-м до 1,4% в 1999-м, преддефолтный уровень производства был превзойден уже в 1999-м, безработица упала до 9,8% в 2000-м, а реальные доходы россиян восстановились в 2002-м.
А сегодня Путин наверняка опасается финансового обвала, в чем-то напоминающего 1998-й год, но уж никак не может рассчитывать на последующий бурный рост. Для заметного подъема теперь нет никаких предпосылок. Значит, правитель должен быть восприимчив к осторожным и как бы компромиссным рецептам своих технократов.
С одной стороны, они смогли в середине августа приостановить падение рубля. Но, чтобы этого добиться, пришлось резко повысить ставку и пригрозить добавочными валютными ограничениями. Неизбежное следствие этого — охлаждение экономики и даже снижение ВВП. «Перегретая промышленность уперлась в предел своих потенциальных возможностей. Похоже, что без помощи Росстата вернуться на траекторию роста будет сложно», — иронически отмечает телеграм-канал MMI.
Зато в обмен на это ограничение амбиций казенные финансисты и технократы придумали для Путина целый пакет мероприятий, нацеленных на сбор денег для войны через снижение уровня жизни подданных и уменьшение государственных обязательств перед ними. По своей логике они напоминают дефолт – но сильно смягченный и хорошо закамуфлированный.
Составные части бархатного дефолта
1. Уменьшение реальных доходов с помощью управляемой инфляции.
Ежемесячно публикуемая Центробанком медианная оценка инфляционных ожиданий россиян в очередной раз выросла и составила в августе 11,5% на годовом горизонте. Увеличились опасения, что деньги обесценятся. Доля тех, кто считает, что свободные средства надо не откладывать, а поскорее тратить, выросла до рекордных 33% против 25% в марте 2023-го.
Задача, которую ставят перед собой финансовые власти, — не допустить такого роста неуверенности, не отказываясь в то же время облагать россиян инфляционным налогом.
Пока что им удается выполнить только вторую часть этой задачи. Инфляция SAAR, т.е. освобожденная от сезонности и пересчитанная на год вперед, от месяца к месяцу растет. А вот убедить рядовых граждан, что этот всплеск — мимолетное явление, и инфляция вот-вот вернется к так называемой цели Центробанка (4% в год), никак не выходит. Поэтому приобретательские аппетиты россиян готовятся ограничить сверху.
2. Сокращение выдачи кредитов.
«Особенно вызывает опасение ускорение потребительского кредитования. Центральный банк обладает всеми необходимыми инструментами, чтобы уже в ближайшее время обеспечить снижение темпов кредитования», — этот тезис Максима Орешкина похож на приказ.
Уменьшение доступности кредитов предложено им как антиинфляционная мера и действительно ею является. Но для властей это, в первую очередь, снятие с себя обязательств и экономия денег. Особенно в сфере льготного кредитования.
Скажем, только в июле выдачи ипотеки по льготным ставкам, которые субсидирует госказна, выросли с 321 млрд руб до 360 млрд руб. Как правильно замечает Центробанк, это «связано со стремлением людей вложиться в недвижимость на фоне волатильности курса рубля и роста инфляционных ожиданий».
Перед технократами поставлена задача экономить деньги на всем, кроме войны, и они напряженно ищут способы переключить стремление людей во что-нибудь «вложиться» с их личных проектов на казенные.
3. Подталкивание россиян к передаче своих сбережений властям под предлогом их инвестирования.
«С 1 января 2024 года начнет действовать программа добровольных долгосрочных сбережений граждан», — провозгласил Путин на упомянутом инструктаже экономических боссов. Продолжая мысль начальника, министр финансов Антон Силуанов пообещал в самый короткий срок вовлечь в эту программу 2 млн человек с 300 млрд руб.
А Владимир Чистюхин, который говорил от Центробанка, поделился долгосрочными аппетитами, сообщив, что «мы работаем совместно с правительством, с министерством финансов, и должны, с нашей точки зрения, сдвинуть инвестиционные предпочтения» в расчете получить в итоге «более семи триллионов рублей, что, конечно, очень значимая сумма».
И в самом деле, этих триллионов крайне не хватает для финансирования войны. Власти со следующего года будут уламывать граждан меньше тратить на себя и отдавать им свои накопления, чтобы они превратились в «длинные деньги», которые будут инвестированы в милитаристские проекты режима и его магнатов. Взамен вкладчики получат казенное обещание вернуть им их средства приумноженными. Но очень нескоро. Где-нибудь под старость.
4. Извлечение бюджетных и прочих выгод из управляемой девальвации рубля.
Хотя Орешкин и озаглавил свой манифест: «В интересах российской экономики – сильный рубль», но возвращаться к семидесятирублевому доллару времен января 2023-го никто не собирается. По его же словам, «объем дополнительных нефтегазовых доходов до конца года составит около 800 млрд рублей». А этого приварка невозможно достигнуть без девальвации.
Нынешняя, основательно ослабленная, но переставшая падать денежная единица, видимо, и является тем «сильным рублем», который устраивает и тех, кто сводит концы в бюджете, и тех, кто отвечает за то, чтобы платежный баланс РФ был положительным. Подешевевший рубль – это подорожавшие импортные товары. Покупатели заплатят больше и купят меньше. Значит, импорт сократится и платежный баланс улучшится.
В 1998-м, в результате дефолта, тот же эффект был достигнут одним огромным скачком – рубль подешевел в несколько раз, а цены взлетели. Сейчас девальвация гораздо более плавная, но и дефолт теперь – бархатный. А изъятия средств у жителей России и сокращения гособязательств перед ними происходят на этот раз дозированно и управляемым порядком.
Так было, так будет
В СССР, а теперь и в РФ дефолты разного калибра являются обычной практикой властей. Они устраиваются каждые несколько лет и совсем не обязательно бывают завязаны на какие-то объективные форс-мажоры, вроде разрушительных конфликтов и революций.
После окончания эпохи мировых войн первым дефолтом в СССР была так называемая денежная реформа 1947-го, которая сопровождалась конфискацией большей части денег и заменой прежних гособлигаций на новые и менее обязывающие. Следующим дефолтом в 1957-м стало прекращение выплат по государственным облигациям, которые были выпущены на огромные суммы. Дальнейшими советскими дефолтами были регулярные повышения цен на товары. Советское государство объявило себя гарантом цен, и его мероприятия по их увеличению всегда были отказами от собственных обязательств.
Возникшее в 1991-м российское государство начало с того, что отказалось выполнять обязательства государства советского, обесценив вклады своих граждан. «Это была одна большая пирамида иллюзий, и вклады советских граждан находились в основании этой пирамиды. Вопрос о компенсации вкладов с экономико-правовой точки зрения кажется сомнительным», — с иронией написал об этом позднее Владимир Назаров, еще немного спустя ставший идеологом путинской пенсионной реформы.
Но еще до этой реформы состоялись дефолт-1998 и отказ властей от собственного обязательства финансировать накопительные пенсии в 2014-м.
Пенсионная реформа-2018 осуществлялась в нарушение многократных предыдущих торжественных обещаний как российского государства в целом, так и его вождя.
Как после всего этого рационально мыслящий россиянин может относиться к сегодняшним заверениям высших должностных лиц о «твердом рубле», низкой инфляции и особенно о гарантированной властями «программе долгосрочных сбережений граждан»?
Ни в двадцать первом, ни в двадцатом веке, ни в РФ, ни в СССР, ни даже в поздней царской империи, еще не было ни одного случая, чтобы деньги, доверенные гражданами властям на долгий срок, вернулись к ним хотя бы без потери прежней покупательной способности. Конечно, все однажды бывает в первый раз. Но чтобы поверить, что именно в разгар малоудачной войны российский режим внезапно откажется от обычая обманывать подданных, нужно обладать особой оптикой.
В предвкушении плана «Б»
Напомню, что план «А», которому посвящена эта статья, подразумевает, что бюджет в 2023-м будет сведен с двухпроцентным дефицитом. А этот умеренный дефицит, в свою очередь, подразумевает, что масштаб военных трат сократится.
По сведениям Reuters, военные расходы РФ в первом полугодии составили 5,6 трлн руб, т.е. почти 40% всех бюджетных трат. А бюджетный дефицит за первые 7 месяцев 2023-го достиг 2,8 трлн руб, т.е. приблизительно -3,1% ВВП. Причем за 7 месяцев предыдущего, 2022-го, бюджет был сведен с профицитом 0,6 трлн руб (+0,6% ВВП). Что не помешало возникновению по итогам всего прошлого года дефицита 3,3 трлн руб (-2,3% ВВП).
Сопоставление этих цифр приводит к выводу, что сохранение военных трат на уровне первого полугодия 2023-го повлечет в несколько раз больший дефицит, чем тот, который обещан Путиным – Орешкиным. Это значит, что либо в предстоящие месяцы военные расходы будут серьезно уменьшены, либо концы с концами не сойдутся, и план «А» станет невыполним.
Тот Путин, с которым россияне имели дело до сих пор, не похож на человека, который внезапно отказывается от самых для себя важных вещей. Вероятность, что он обманет своих технократов и не станет урезать расходы на войну, достаточно велика. Это значит, что вместо плана «А» появится план «Б». Возможно, его придумают те же самые люди.
В этом случае экономическая политика будет осуществляться по той же логике дефолта, но в более резких формах – с высокой инфляцией, новым падением рубля и новой волной оприходования средств частных лиц.
Что может этому противопоставить простой гражданин? Тут не должно быть иллюзий. Государство сильнее, и в целом рядовые люди в таких ситуациях всегда будут в проигрыше.
Но отдельно взятый россиянин может кое-что отыграть, если откажется подпевать государству. Если не доверит ему свои деньги без права в любой момент получить их обратно. Если не будет верить в рубль. Если не станет откладывать важные для себя приобретения.
Окончательных рецептов тут нет, но логика понятна. Материальные интересы россиян и российского государства противоречат друг другу. И чем дольше идет война, тем дальше они будут расходиться.
