Психотерапевт и волонтер из Израиля Максим Бродский в эфире программы «Воздух» на канале «Ходорковский LIVE» рассказал, как израильский народ переживает войну.
— Максим, где вы сейчас находитесь?
— Я сейчас нахожусь в Израиле, на границе с Газой в кибуце Бээри. Это один из кибуцев, где произошла резня в последнюю субботу.
— Вы можете вспомнить ваши первые эмоции, что вы впервые увидели, когда там оказались?
— Ну, я сюда прибыл на третий день после резни. Поэтому, наверное, ментально я уже был более подготовлен, чем те, кто прибыли в первые часы или в первый день. Но это все равно ужасно. Это катастрофа, масштаб которой, наверное, мы до сих пор не понимаем. На данный момент известно о [погибших] 1300 человек гражданских и около 200 военных, это колоссальные цифры для Израиля, для нашего маленького народа. Если сравнить это с цифрами теракта 11 сентября, который был в Америке, то наши 1300 — это примерно как 40000 американцев. Ну вот просто, чтобы понять масштабы. 1300 на 10 миллионов населения — это очень много.
Каждая жизнь дорога. Мы скорбим по каждому человеку, но я просто пытаюсь передать вам масштаб катастрофы. И это не был теракт, где какой-то смертник или два сумасшедших человека покончили жизнь самоубийством, упав на толпу людей. Это были звери, которые пришли убивать. Они несколько часов резали людей, стреляли. На глазах у родителей убивали детей, стариков, женщин, сжигали в домах. Я вам говорю как очевидец, который видит последствия, находясь в кибуце уже третий день со вторника. Это просто неописуемо. Мы просто даже не публикуем съемки, которые мы можем тут сделать, потому что это невозможно передать. Это невозможно передать.
— Я понимаю, что вопрос чудовищный, но насколько это вообще сплотило еврейский народ? Потому что я помню прекрасно по своим посещениям разного рода прогрессивных тель-авивских кружков, что в целом сочувствие Палестине было, наверное, популярной тенденцией, особенно среди молодых леваков, даже евреев. Сейчас безусловность в сплочении страны очевидна вам?
— Давайте разделять: мухи отдельно, котлеты отдельно. Во-первых, солидарность левых с палестинским народом — она легитимна. Это была солидарность с народом. В палестинском народе тоже есть женщины, дети, люди, которые страдают, и арабо-израильский конфликт болезненный для обеих сторон. Я лично правых взглядов, но я понимаю позицию левых. Это легитимная позиция, она имеет место быть и она заслуживает уважения. Мы можем обсуждать очень долго, кто прав, кто виноват, и у кого какие доводы в этой позиции, но она легитимна. Это во-первых.
Во-вторых, насчет солидарности. Наши внутренние, скажем так, терки — это наши внутренние терки. Враг недооценил, что такое еврейский народ. Мы всегда солидарны, мы всегда сплочены, никто не делает никаких разделений во время проблем, когда они приходят извне. Враг это недооценил. Враг использовал момент, рассчитывая на то, что раздор нас ослабил. Враг ошибся. Я могу засвидетельствовать, что вот на парковке резервистов стоят машины со всеми наклейками: правых лозунгов, левых лозунгов. Тель-авивские фрики и панки приезжали в ортодоксальные районы забирать еду, которую готовили ультраправые женщины, и отвозили эту еду на передовую.
Мы все как один народ. То, что мы народ двенадцати колен Израилевых — это наши внутренние терки. Внешний враг всегда объединяет.
Я хочу добавить к вашему вопросу еще свой комментарий, небольшой экскурс в историю. 2000 лет назад был раскол в еврейском народе, этот раскол зашел слишком далеко. И когда римляне пришли и осадили землю Израиля, то в конечном итоге подавили восстание евреев. Пришел сюда полководец Титус с большой армией, он осадил Иерусалим. Во время осады, к сожалению, евреи не одумались и продолжали ослаблять одни других. Два лагеря, вместо того, чтобы объединиться против внешнего врага, сожгли склады с продовольствием друг друга, тем самым ослабив народ внутри города. Титус захватил Иерусалим, разрушил Храм и мы ушли на 2000 лет в изгнание.
Сегодня мы вернулись в нашу землю. Мы строим третий Храм, может быть, аллегорично, мы строим государство для всех евреев, мы принимаем сюда всех евреев безусловно, даем гражданство и все полные права. Это наш дом, другого дома у нас нет. Да, у нас был раскол в Израиле, раскол зашел далеко и как верующий, религиозный человек я вижу в этом божественное провидение. Лекарство от раздора — оно болезненное, как химиотерапия. Это горькая пилюля, нам пришлось ее проглотить. Безусловно, внешний враг сплотил нас настолько, что я надеюсь, что этот клей продержится долго и что мы вынесли урок.
Мы должны держаться вместе всегда. Даже когда есть разногласия в народе — они не должны нас разделять. Мы единый народ и именно таким мы выступим против врага.
— Вопрос к вам как к практикующему психотерапевту, насколько события, которые сейчас развиваются в стране, потребуют помощи в дальнейшнем? Травматичный синдром пережитого этого ужаса будет откладываться и действовать в долгосрочной перспективе, к чему готовиться, в том числе, вам, профессионалам, которые будут помогать реабилитироваться и адаптироваться после безусловной победы? А мы, конечно, понимаем, что победа будет за еврейским народом.
— Безусловно, это наносит свой отпечаток. Безусловно, это психологическая травма и на индивидуальном уровне каждый ее переживает по-своему. В данный момент, как говорится, мы все на взводе, адреналин, у нас идет война и все ресурсы брошены на победу. Когда война закончится, мы будем зализывать раны, каждый по-своему. У кого-то это случится сразу, у кого-то отложится травма, у кого-то будет посттравматический синдром.
Есть солдаты, которые на передовой, есть гражданские, которые пережили резню и спаслись, есть семьи тех, кто не спасся, есть большое количество гражданских, которые находятся под обстрелами. Мы справимся с этим. Говорят, общая проблема помогает справляться, когда ты не один в беде. Кому-то потребуется профессиональная помощь.
Я могу просто дать пару советов, как говорится, на бытовом уровне. Не держите вещи в себе, делитесь переживаниями. Бояться можно, испытывать тревогу можно, это естественные человеческие чувства, не надо их стыдиться. Герой — это не тот, кто не боится. Не боятся только в сказках. Герой — это тот, кто может действовать, несмотря на страх. Для того, чтобы страх уменьшить, им нужно поделиться. Это чудо, которое Всевышний сделал в человеческой психике. Страхи растут в темноте, они превращаются в демонов, они овладевают сознанием. Когда они видят свет, они уменьшаются. Делитесь с близкими. Если этого мало, обращайтесь к профессиональной помощи. Помощи хватает. Сейчас, может быть, меньше, после войны будет больше. Первое, что я могу посоветовать — это делиться страхами.
Поговорите об этом с детьми. Дети переживают это по-своему, они не могут назвать вещи своими именами, они испытывают тревогу, которую не могут назвать и определить как что-то конкретное. Но им тоже страшно по-своему. Ваша уверенность передастся им, ваши страхи тоже передадутся им. Поэтому сейчас каждая семья, каждая община — это один живой организм, где все подпитывают друг друга. Это то, что можно сделать сейчас. Придет время — мы займемся этим с помощью других инструментов.
— Последний вопрос о русских, которые приехали от войны к войне. Насколько поведение этих новых репатриантов вам кажется достойным, насколько новые переехавшие ведут себя в этой войне, несмотря на то, что война настигла их в бегстве от другой войны, честно и уважительно по отношению к новой родине?
— Ну, если честно, у меня не было возможности пообщаться много с новыми репатриантами. Мои родственники, например, которые приехали из Украины — я из Николаева — они были, конечно, немножко в шоке. Но у нас в Израиле есть опыт и военного времени, и терактов, это накопленный опыт и наша уверенность передается им. Например, мои родственники смогли с этим справиться, насколько я осведомлен, довольно героически, учитывая их позицию. Они приехали, как вы сказали, из одной войны и попали в другую. Но наша уверенность в победе, наша сплоченность, наша самоуверенность в том, что мы на правильной стороне, она передается, безусловно, и новоприбывшим.
Наверное, кому-то тяжело, возможно, кто-то захочет уехать. Но и не все, кто сюда приехали, ехали с позицией сионистов в свой новый дом, многие приехали переждать. Ну они видят, место не очень удобное, они могут уехать. Мы всех понимаем, ничего страшного, каждый справляется с этим по-своему.
Есть у Хабенского, он читал рассказы, по-моему, Цыпкина, я не помню, как зовут автора, но там есть у него рассказ о репатриации. И вот там прозвучала замечательная фраза, чем отличалась репатриация девяностых от репатриации современной. Мы в девяностом — я приехал в девяностом — уезжали навсегда. Вот и все. У нас не оставалось там никаких мостов, мы отдали паспорт, у нас было 300 долларов в кармане и с этим мы приехали в Израиль. Мы ехали навсегда. Мы ехали строить дом. У меня другого дома нет, это моя земля, моя страна, здесь мой дом, мы будем его защищать, мы будем все это восстанавливать, когда война закончится. И у меня нет ни малейшего сомнения в том, что мы победим.
