Война России против Украины идет уже больше года. Один из центральных элементов этого конфликта – оборонные предприятия РФ, в работе которых задействованы сотни тысяч человек. Как изменилась деятельность этих людей за прошедший год? Что они чувствуют, работая в условиях войны? И что заставляет их оставаться в «оборонке»? Эти и другие вопросы мы задали работникам военных заводов.
Оборонно-промышленный комплекс (ОПК) РФ всегда был сложной и закрытой темой. Конкретики мало, собеседники отказываются говорить развернуто, а получить обвинение в госизмене можно даже за информацию, которая находится в открытом доступе. С момента начала полномасштабного вторжения России в Украину ситуация только усугубилась.
Несмотря на то, что в оборонной промышленности занято около двух миллионов человек, найти людей, готовых говорить, было трудно. Из всех собеседников лишь один согласился на публикацию комментариев под своим именем. Другие специалисты ответили на наши вопросы анонимно, опасаясь возможного уголовного преследования по статьям о дискредитации армии, разглашении гостайны и госизмене.
Единственного публичного героя зовут Матвей. Последние полтора года он проработал на должности инженера-конструктора печатных плат на заводе «Вектор» в Екатеринбурге. Предприятие входит в концерн «Алмаз-Антей», который специализируется на ПВО. По данным исследования Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI), на момент 2019 года «Алмаз-Антей» занимал 15-е место в списке крупнейших военно-промышленных компаний мира.
Переработки и театр безопасности: изменения в работе за год войны
Первое, что мы обсудили с нашими героями – это изменения в их деятельности за 2022 год.
Что изменилось на «Векторе»?
Матвей начинает рассказ с описания продукции предприятия: «На сайте [завода] вы можете найти два наших массовых изделия — метеозонд и вычислительный комплекс. У них есть как гражданская, так и военная версия. Выпуск «гражданки» упал практически до нуля». По словам инженера, раньше метеозонды регулярно закупали метеорологические компании и космодромы, потому что эти устройства одноразовые. Предприятие практически остановило выпуск гражданской продукции, потому что «завод и так не справляется с СВО», – цитирует генерального директора Матвей.
«Теперь производится только военная версия в каких-то гигантских количествах: 5-6 тыс штук зондов в полгода. Это очень много. Завод мало справляется. Раньше такое количество зондов производилось за год – и это суммарное количество и военных, и гражданских», — говорит Матвей.
Он также рассказывает про разработку большой техники. Последние 5 лет «Вектор» ведет разработку 1Б77 «Улыбка-М». Этот комплекс позволяет получить метеоданные, необходимые для артиллерии, реактивных систем залпового огня и прочего вооружения. «Завод за 5 лет смог сделать только 2 машины. Причем это не что-то принципиально новое — это модификация 1Б74», — рассказывает инженер. Матвей говорит, что к концу года завод должен поставить в части две «Улыбки-М».
Условия труда, по словам нашего собеседника, на предприятии изменились.
В конце каждого года на заводе проводится большая встреча с начальством, где каждый работник имеет право задать вопрос напрямую. На встрече в конце 2022-го года люди спросили, вернутся ли льготы на детский сад (их нет с 21-го года), в котором «Вектор» выделял места для детей работников завода. По словам начальства, льгота не вернется из-за отсутствия денег. Также пропали льготные путевки в лагеря и базы отдыха для детей сотрудников предприятия.
Несмотря на нехватку денег, заработная плата сотрудников растет. Матвей рассказывает, что с 24 февраля 2022 года его зарплата значительно увеличилась: «На заводе существует выработка лет – за каждый рабочий год прибавляется 10% к твоей зарплате. После начала СВО нам повысили зарплату. Потом к ежегодному повышению прибавили еще 10%. Теперь для всех сотрудников каждый год зарплата будет увеличиваться на 20%».
Вместе с зарплатой увеличились нагрузка на рабочем месте, а также «театр безопасности» на проходных «Вектора». Матвей говорит о регулярных переработках: «Я стал чаще оставаться по вечерам и выходить в выходные дни из-за сжавшихся сроков на выполнение требуемых задач». По словам инженера, усилился контроль за сотрудниками на входе предприятия: «Стало намного больше охранников на проходных. Они стали более жестко проверять сумки, причина – якобы антитеррористическая деятельность».
Из менее серьезных, но тоже неприятных изменений – это рост цен в столовой предприятия. Все позиции подорожали примерно на 10 рублей с начала войны. Даже чай, который стоил около 5 рублей, теперь стоит 15. «Я и несколько моих коллег с отдела объявили бойкот столовой и перестали в нее ходить», – говорит Матвей.
Также собеседник отмечает, что в его отделе появилось много новых сотрудников: «До сентября у нас в отделе не хватало людей – каждая третья вакансия была открытой, после начала мобилизации в короткий срок к нам пришли восемь новых работников». Матвей связывает это с возможностью получения брони сотрудниками завода.
А что на других предприятиях?
Наши анонимные герои отмечают схожие с «Вектором» изменения. Чаще всего люди говорят о переработках и усилении безопасности.
По словам специалистов, переработки оплачиваются согласно ТК. Увеличилось не только среднее количество рабочих часов в будни дни, но и стали появляться регулярные смены на выходных.
«Работа ведется в три смены», – говорит инженер, связанный с разработкой систем ПВО. Это подтвердил Андрей Ельчанинов – первый замглавы коллегии Военно-промышленной комиссии при правительстве – в интервью для «Интерфакс». По его словам, уже в июне 2022 года (спустя 3 месяца после начала войны) некоторые предприятия ОПК стали работать в три смены, то есть круглосуточно.
Собеседник, занимающийся производством ракетного оружия, отмечает, что нагрузка увеличилась еще в 2021 году, до начала полномасштабного вторжения России в Украину: «Много работы стало примерно за полгода до начала СВО».
Среди новых мер безопасности – практически повсеместная сдача телефонов перед входом в рабочие помещения. Подобное отсутствовало до начала войны, говорят многие респонденты.
На одном из предприятий, производящем ракетное вооружение, подобная мера была введена из-за инцидента. «Ограничения появились после случая, когда несколько сотрудников записали «видео-привет» хохлам на фоне собираемых ракет», – говорит инженер (лексика автора сохранена. – «Полигон медиа»).
На некоторых предприятиях появилась агитация контрактной службы в армии, а где-то работников убеждают сдавать деньги на нужды добровольцев.
«Я не нажимал красную кнопку»: что чувствуют работники ОПК?
Если говорить о работе на оборонном предприятии в военное время, на ум могут прийти слова «стабильность» и «уверенность в будущем». Вероятно, в такое «турбулентное» время хочется иметь под ногами твердую землю, некую опору. Ощущают ли наши герои что-то подобное?
Завод «Вектор»
Матвей считает, что работников оборонки на поле боя не отправят: «Основной плюс работы на оборонном предприятии — это стабильность. Я на 99% уверен, что государство не опустится до призыва [на фронт] инженеров, технологов».
Оценить настроения в коллективе, по его словам, довольно сложно, но за год войны люди явно не стали веселее. «Корпоративов на предприятии больше нет. Теперь завод не участвует даже в общегородских спортивных соревнованиях», – рассказывает инженер.
Помимо этого, на предприятии были командировки для молодежи, на которых развиваются навыки управления коллективом и лидерские качества. Матвей считает, что это «классная инициатива». Однако, подобного больше нет. «Последние такие мероприятия были проведены в сентябре 22-го года. Больше, как я понимаю, их не будет. Причем это так на всем концерне «Алмаз-Антей»», – говорит инженер, ссылаясь на информацию от старших коллег.
Какого-то повышения патриотизма на заводе нет. Хотя практически сразу после начала СВО руководители многих отделов стали носить металлические броши для пиджаков в виде буквы Z. Однако, такой показной «патриотизм», по мнению Матвея, вероятно, не собственное желание старших коллег, а указание «сверху».
К отсутствию корпоративов и мероприятий добавились переработки, которые описывались ранее. Все это приводит к повышению стресса, считает Матвей. «Меньше отдыха – больше стресса. Но саму СВО по источнику стресса переплюнуть сложно», – признается он.
Морального удовлетворения от работы, по словам инженера, тоже нет. «Гордиться тут нечем, мы не на острие науки, не пользуемся последними разработками науки и техники… Подход работает – не трогай. С таким подходом от человека ничего не требуется, а значит и гордиться нечем», – отвечает специалист.
Что касается ответственности, то Матвей не считает себя напрямую причастным к войне. Он объясняет это так: «Я не делал оружие, ракеты там или снаряды. Да, конечно же, понимаю, что техника может как-то им [солдатам ВС РФ] помочь, но я не нажимал красную кнопку».
Другие предприятия
Первый анонимный респондент, как и Матвей, полностью подтверждает наши рассуждения о стабильности и будущем. Он ссылается на информацию о размере оборонзаказа и считает, что нет вероятности быть уволенным: «Гособоронзаказ у нас немаленький, нет риска, что тебе вдруг не заплатят или захотят уволить просто так (по надуманному поводу) в отличие от частных контор, которые не связаны с госзаказом». Другой собеседник рассказывает, что испытывает ту самую «уверенность в завтрашнем дне».
Но некоторые ее не ощущают. «Стабильность не чувствую и не думаю, что она нужна. Надеюсь на коренные преобразования», – говорит один специалист. Он не уточняет, на какие преобразования и в каких сферах надеется. Но управляющим составом предприятия он недоволен: «Менеджеров нужно гнать поганой метлой. И отправить в ГУЛАГ!».
Другой инженер рассказывает, что начал опасаться возможной атаки со стороны ВСУ: «Иногда посещали мысли о том, что предприятие, в принципе, является довольно логичной целью для атаки. Сейчас эти вопросы уже не прокручиваются в голове каждую свободную минуту, но все же, периодически к ним возвращаюсь».
Многие анонимные респонденты решили не отвечать на вопрос о гордости за свою деятельность, лишь часть из них сухо сказала, что не чувствует ничего подобного. Помимо этого, некоторые специалисты отмечают повышение общего уровня стресса из-за рабочих процессов: теперь меньше свободного времени на личную жизнь, а темпы разработки и производства, по их словам, только ускоряются.
Уйти нельзя остаться: были ли мысли сменить сферу и/или место работы?
Третья тема, которую мы обсудили с респондентами – это желание сменить работу. Было ли оно? Если было, то почему они приняли решение оставаться в текущей сфере?
Матвей рассказывает, что почти с самого начала работы на «Векторе» задумывался об уходе с завода: «Мысль уйти в частную компанию появилась после 3 месяцев работы на предприятии».
Однако найти альтернативу заводу после выпуска из университета сложно. Крайне мало работодателей из частных компаний в сфере разработки электроники готовы брать специалистов без опыта. Матвей решил остаться на предприятии, чтобы получить этот самый опыт.
После полномасштабного вторжения России в Украину альтернативных вариантов стало еще меньше, так как многие компании ушли из РФ. «СВО повлияла на саму возможность уйти с государственного предприятия», – говорит инженер.
Ответы анонимных респондентов мы разделили на три условные группы. Начнем с самой немногочисленной.
Буквально два героя задумывались о том, чтобы поменять работу на военную службу. Один из них рассказывает, что ушел бы на фронт контрактником, но его жена категорически против. Другой инженер думает примерно так же: «Единственная мысль после начала СВО в плане смены сферы – это плюнуть на учебу с работой и пойти добровольцем на фронт».
Чаще люди признаются, что их устраивают текущая должность и место работы. В качестве плюсов они приводят ощущение стабильности и социальный пакет, в который теперь включена бронь от мобилизации.
Один из наших собеседников считает, что частных компаний с такими условиями работы нет: «Соцпакет и зарплата полностью устраивают, частных компаний с похожими условиями не существует». Другой специалист говорит, что в текущей сфере есть много возможностей для роста и развития, но добавляет, что из-за специфического профиля работы он не сможет найти что-то подобное в частных компаниях.
Самой большой группой стали респонденты, которые хотели сменить сферу деятельности, но по некоторым причинам не сделали этого. Герои выделяют два фактора, которые вынуждают их оставаться в «оборонке»:
- практически нет альтернатив;
- альтернативы (например, связанные с гражданской продукцией) не дают бронь.
По словам героев, первая причина не менять работу была актуальна еще до начала СВО. Сферы деятельности многих героев специфичны. Респонденты отмечают, что и ранее на рынке труда было мало вакансий с достойным окладом. Сейчас же, когда многие компании либо ушли с рынка, либо закрылись, не выдержав санкций, вариантов стало еще меньше.
«Были [мысли об уходе с предприятия], но кончились, особо уйти некуда», – признается инженер.
Причина номер два – «частичная» мобилизация. Несколько наших героев – это недавние студенты с небольшим опытом работы, именно они акцентируют внимание на этом факторе. Из-за опасений начала второй волны мобилизации инженеры выбирают остаться «запертыми» на оборонных предприятиях, получив бронь.
«На самом деле, я больше года хочу сменить работу, как раз хотел уйти из ОПК. Но сейчас то, что я работаю здесь, спасает от мобилизации, поэтому пока что эти планы откладываются», – говорит молодой специалист.
«Делайте из того, что найдете на полу»: влияние санкций
За 2022 год Россия стала лидером по числу введенных ограничений со стороны других государств. Санкции затрагивают огромное число отраслей, и, вероятно, должны влиять на оборонное производство самым прямым образом. Так ли это? Как они повлияли на деятельность наших героев?
Санкции и «Вектор»
По словам Матвея, основная проблема, с которой столкнулся завод, – это нехватка комплектующих. Задержки в поставках есть как со сложными компонентами (разнообразные микросхемы), так и даже с относительно простыми (диоды, конденсаторы).
«Нехватка ощущается так сильно, что в производство были запущены устаревшие образцы печатных плат со старыми компонентами. Их вытащили со складов, но сейчас даже они [запасы] использованы практически полностью», – рассказывает специалист.
Увеличение сроков поставки запчастей очевидно влияет на время выполнения работ по ремонту техники, а также выпуск новых изделий. Матвей говорит, что с начала СВО пришлось менять компонентную базу для многих устройств, причем часть из них перешла на старые комплектующие.
«Делайте из того, что найдете на полу», – так, по словам специалиста, комментирует ситуацию с компонентами руководство завода «Вектор».
Проблема с поставками касается не всех типов запчастей. Например, Матвей рассказывает, что, начиная с лета 2022 года, ситуация с поставками некоторых расходных материалов улучшилась. «Не знаю, новый это завод открылся или нет, но мы стали активнее использовать его продукцию. Говорю о Бобровском изоляционном заводе. Видимо, он стал производить необходимые диэлектрики», – говорит инженер. Ниже вы можете видеть цех предприятия. Фасад здания, вероятно, может дискредитировать ВС РФ.
Фото: Скриншот с официального сайта БИЗ.
Говоря про санкции и их влияние, Матвей дает понять, что и без них у завода есть трудности. Одной из проблем, по словам инженера, является старое программное обеспечение: «В университете меня обучали на относительно современных программах (предпоследняя или последняя версия ПО). А вот на заводе программному обеспечению уже 10 лет. Для разработки печатных плат мы пользуемся Altium Designer. На него куплена лицензия, он официально стоит, но лицензия 2013 года. У нас в отделе есть пара бабушек, так они вообще работают в программе PiCad 2006 года!».
Другие предприятия
Наши анонимные герои отмечают проблемы с электронными компонентами и на других предприятиях. По словам собеседника, занимающегося разработкой систем ПВО, качество компонентной базы снизилось, так как значительная их часть была американской, а достать их сейчас – это очень сложная задача. Инженер считает, что заменить отечественным продуктом можно далеко не все: «Российских аналогов особо нет, их активная разработка стартовала только после начала СВО».
Кроме того, инженер отмечает, что китайские компоненты, которые стали чаще применяться, сильно уступают по качеству и характеристикам американским аналогам. Эти слова подтверждает в своем материале «Коммерсантъ» – по словам экспертов издания, доля бракованных микросхем и компонентов из Китая увеличилась с 2% до 40% в 2022 году.
Работник, занимающийся производством ракетного оружия, говорит нам, что с поставками комплектующих «особых проблем нет».
Другой наш герой рассказывает об увеличении сроков поставок базовых электронных компонентов, производимых внутри страны. В своем ответе он говорит и о сложных комплектующих: «Оказалось, что «российские» микросхемы в массе своей российскими не являются, поэтому сейчас их просто не достать». Специалист также упоминает и «компонентный каннибализм» – использование комплектующих, снятых с других устройств.
Итоги
Несмотря на негативные факторы, такие как частые переработки и стресс, люди продолжают работать на военных заводах. Кто-то по своей воле, потому что их действительно все устраивает, а кто-то стал заложником ситуации.
Многие собеседники видят, что их работа меняется, и пока что только в худшую сторону. Оценить ущерб от санкций сложно, так как он зависит от множества переменных. Однако, большинство героев, производящие совершенно разные изделия, выделяют общую проблему – это полное отсутствие некоторых видов электронных компонентов или сильно возросшие сроки их поставки. Санкции работают, что бы нам ни говорила пропаганда.
Желающие уйти из ОПК, говорят, что альтернативных вариантов крайне мало. Большинство частных компаний (как и предприятия с гражданской продукцией) не могут гарантировать, что при эскалации военного конфликта сотрудники не получат повестку на рабочем месте.
У более молодых собеседников ситуация еще сложнее: инженеры, недавно выпустившиеся из вузов, не обладают большим опытом работы, который позволил бы им претендовать на редкие вакансии с хорошими условиями. Военная кафедра, которую они могли закончить в университете, не «спасет» от мобилизации, а значит лучше иметь бронь.
Получается, что для желающих уйти из «оборонки» эта ситуация безвыходная? Нет, выход есть всегда, и тому пример наш публичный собеседник Матвей – он выбрал путь эмиграции.
По словам героя, он начал думать о переезде с момента начала СВО: «Ничего конкретного [из вариантов для релокации] не было. Я знал, что могу уехать в другую страну, но ничего для этого не делал». Активная подготовка к переезду стартовала сразу после начала «частичной» мобилизации. Именно тогда Матвей понял, что пора уезжать из России, а введенный недавно закон об электронных повестках подкрепил его уверенность в том, что вынужденная эмиграция была правильным решением. «Я не хочу умирать за Путина, если для этого мне надо уехать из страны, значит я уеду», – говорит он.
